Б. Йордан: «Самая большая проблема для рынка – это «Росгосстрах»

Владелец «Ренессанс страхования» Борис Йордан раскрывает подробности сделки на 27 млрд руб., размышляет о проблемах финансового рынка и рассказывает о личных инвестициях в производство медицинской марихуаны.

Борис Йордан наконец завершил объединение финансовых активов своей группы «Спутник» и НПФ «Благосостояние» – в сделку вошло около 10 компаний. Контроль над новой структурой (52,1%) будет у Йордана, «Благосостояние» получит 35,8%, у Baring Vostok будет 12,1%. Как сообразить сделку на троих с западным инфестфондом и российской госкомпанией, («Благосостояние» контролируется РЖД), кем он, потомок российских эмигрантов в США, себя ощущает – русским или американцем, как распределены его инвестиции между двумя странами, Йордан рассказал «Ведомостям».

– На сайте англоязычной «Википедии» пишут, что вы американский бизнесмен, а на русскоязычной – просто бизнесмен. А вы сами себя чьим считаете?

– Я уже 26 лет живу в России, и самое смешное, что в американской прессе пишут, что я российский бизнесмен, а в России – что американский.

У меня американское гражданство, но русское происхождение. Лучше всего это объяснил мне отец. Я спрашивал: «Папа, а кто я вообще? Откуда я? Наверно, я американец?» А он говорил: «Вот скажи, если муха рождается в конюшне, она лошадь?» Видимо, ты тот, кто ты по национальности, хотя и гражданство важно. Америка – редкий пример по-настоящему многонациональной страны.

Большая сделка

– О вашей сделке с НПФ «Благосостояние» говорили уже давно. Почему так долго готовили ее?

– В России сейчас главная проблема заключается в том, что вообще нет рынка капитала. Его нет из-за кризиса, финансовый сектор находится под таким давлением, что многие инвесторы не хотят вкладывать в финансовый сектор. Поэтому наша сделка была выстроена с таким партнером, как «Благосостояние», который был заинтересован в том, чтобы консолидировать свои страховые активы с нашими. «Благосостояние» объединяет свои небольшие страховые активы с группой «Ренессанс страхование» и получает долю в крупной компании. Таким образом, обе группы получают большую синергию, а «Благосостояние» еще и существенную миноритарную долю в объединенной компании.

Вторым партнером выступает международная группа Baring Vostok, которая известна своими инвестициями в успешные технологичные и финансовые проекты, такие как «Яндекс» и «Тинькофф банк». И мы рады, что у нас такой стратегический инвестор.

На фоне того, что происходит в финансовом секторе, где банковский кризис, санации и банкротства, мы смогли провести самую крупную сделку за последние 10 лет – 27 млрд руб. на российском рынке с участием международного капитала. Это говорит о том, насколько качественная сама компания и что можно делать рыночные сделки даже в таких неблагоприятных рыночных условиях.

– У вас непростой партнер – НПФ «Благосостояние». Любая госструктура в сделке – это всегда очень много согласований, это бюрократия, от нее никуда не деться. Почему РЖД?

– В России с точки зрения политической и экономической ситуации большой плюс иметь и русского, и международного инвестора. В мировой практике идеальным считается сочетание трех стратегических инвесторов: страховой компании, пенсионного фонда и международного инвестора. Такая комбинация партнеров – качественный фундамент для дальнейшего развития бизнеса. Глобальными страховщиками в основном владеют пенсионные фонды. И мы считаем, что вышли на идеальную структуру капитала.

– В целом у нас многие крупные госкомпании стараются избавиться от непрофильного бизнеса, и в общем-то для РЖД финансовый бизнес – непрофильный. Есть какая-то договоренность с партнерами в случае, если РЖД захочет его продать?

– Я не хочу говорить за «Благосостояние», этот вопрос лучше им задавать. Но, с точки зрения самого фонда, он, наоборот, улучшил свою позицию. Когда произойдет акционирование «Благосостояния», страховые активы вместе с задолженностями больше не должны будут консолидироваться, потому что их доля в объединенной компании только 35,8%. Так что эта сделка, наоборот, помогает РЖД.

– А вы сами как будете действовать в этом случае?

– У нас в акционерах – пенсионный фонд. Единственное, что может поменяться для нас, – это управляющие фонда, если после акционирования в 2018 г. будет решено продать фонд.

– Сделка уже закрыта? Кто будет управлять компанией?

– Да, 21 ноября мы закрыли сделку, по условиям которой в объединенную группу войдет несколько компаний. «Ренессанс страхование» и «Ренессанс жизнь» будут объединены с «Интач страхованием» и страховой компанией «Благосостояние», а также их негосударственным пенсионным фондом. С нашей стороны также участвует в сделке управляющая компания «Спутник – управление капиталом» и медицинская компания «Медкорп». Весь классический страховой бизнес возглавит Юлия Гадлиба, страхование жизни – Олег Киселев, управляющую компанию – Александр Лосев. Стратегическим управлением всей группы буду заниматься лично я.

– Какова сумма инвестиций партнеров?

– Группа «Спутник» вкладывает свои активы плюс деньги, НПФ «Благосостояние» – страховые компании, деньги и один объект недвижимости, который нас заинтересовал. Это большое здание в «Крокус сити», может быть, мы туда переедем. И Baring Vostok вкладывает чисто кэш, 3 млрд руб. Общая сумма вложений составляет около 18 млрд руб.

– В последние годы страховые компании консолидируются вынужденно: нужно выполнять более жесткие требования регулятора, непонятно будущее ОСАГО, условия ведения бизнеса часто меняются. Вы для себя эту сделку как определили? Она для вас вынужденная?

– Мы очень тесно работали с Банком России. И вообще я хотел бы высказать, что та работа, которую сейчас проводит ЦБ – как минимум в страховой отрасли, – очень правильная. Большая проблема была в том, что балансы компаний не отражали их реальные финансовые проблемы. Их владельцы строили компании-пирамиды: продавали дешево страховые полисы и не думали о клиентах.

Для компаний, которые по-настоящему и законно занимаются бизнесом, это неблагополучная ситуация, но сегодня регулятор закрыл большинство таких компаний. Они еще существуют, но сами по себе маленькие. Самая большая проблема для рынка – это «Росгосстрах», но сейчас ЦБ с этим разбирается, и, я думаю, компания будет работать по рыночным правилам.

Все сделки, я считаю, в какой-то мере вынужденные. Я не продаю долю и не беру деньги себе в карман – все деньги идут в компанию, на ее развитие. И активы, которые мы консолидируем, тоже идут в компанию. Для нас это укрупнение. В страховом бизнесе практически невозможно существовать без больших объемов. Это не высокомаржинальный бизнес, если сравнивать с такими компаниями, как «Яндекс», где маржа 40%, наверное. В страховом бизнесе маржа максимум 5%.

– Это больше, чем у некоторых банков.

– Банки пережили очень большой кризис. Если посмотреть на банк Тинькова, то у него маржа больше 5%.

– Таких, как он, немного.

– Банковский сектор в России не очень правильно функционировал. Сейчас после всех изменений Центробанк фактически заставляет банки работать на рыночных условиях. Но из-за того, что большинство из них не были докапитализированы, они исчезают с рынка. Но я думаю, что в ближайшие 5–10 лет (ЦБ смотрит на такие сроки) будет восстановление банковского сектора. То, что делает сегодня ЦБ в России, французские, итальянские, испанские регуляторы не хотят делать!

То есть ЦБ заставляет банки списывать плохие активы, заставляет их резервировать, а тех, кто не может пережить этого, ЦБ либо санирует, либо банкротит. Это правильный подход. Это то, что американцы сделали после кризиса 2008 г. Такая жесткая политика: вы выживаете или нет. У американцев, правда, была дополнительная помощь со стороны государства, и государство на этом заработало – не потеряло, а заработало деньги. Но европейские банки этого не сделали, они отягощены плохими активами, и это не дает им полностью выйти из кризиса.

В страховом секторе то же самое. Пока еще не ввели закон о санации, но он ожидается в ближайшее время.

– Как и нет закона о санации пенсионных фондов…

– Да, как нет о пенсионных фондах. Поэтому ЦБ или закрывает страховые компании, или, как в случае с «Росгосстрахом», доля которого на рынке ОСАГО еще недавно была 30%, вынужден санировать через банк. Я согласен с политикой, которую проводит ЦБ. Конечно, лучше было бы проводить ее в хорошие времена, а не такие трудные, как сейчас.

Наша сделка была вынужденная, но в каком плане? Нам нужно было расти, а для этого необходимо добавить активов, чтобы соблюдать новые правила ЦБ. Эта сделка была выгодна как для группы «Благосостояние», так и для группы «Ренессанс страхование», а Baring Vostok купила актив по хорошей цене. Компания вроде «Ренессанс страхования» в Азии имела бы капитализацию $1,5–2 млрд. А здесь – около $500 млн. Если ты долгосрочный инвестор, как НПФ «Благосостояние» и Baring Vostok, то смотришь не на три года вперед, а на семь лет, и при восстановлении рынка это будет очень успешная инвестиция.

– Если вам не нужно было бы менять активы на более ликвидные, вы бы пошли на эту сделку?

– Я бы все равно ее сделал. Потому что она дает в достаточно трудное время качественный рост бизнеса – где-то на 15%.

— Какие активы «Ренессанс страхования» должны были быть заменены?

– Это разные инвестиции группы «Спутник», которые не соответствовали новым требованиям ЦБ по качеству и ликвидности, которые мы держали на балансе «Ренессанс страхования». Многие из этих правил изменились во время кризиса в финансовом секторе, поэтому мы провели сделку, которая помогла их изменить.

– А эти активы не были связаны с фондами Анатолия Мотылева?

– Я продал этот бизнес четыре года назад, и он не имеет ко мне никакого отношения сейчас. (Семь НПФ группы Анатолия Мотылева в 2015 г. лишились лицензии. Один из них Мотылев в 2013 г. купил у Бориса Йордана. – «Ведомости».)

– А в целом судьба объединенной компании какова? Вы планируете ее продать совместно?

– Мы все профессиональные инвесторы: и «Благосостояние», и Baring Vostok. У них, как и у нас, период инвестирования от трех до 5–7 лет. Потом мы будем продавать, если только это будет выгодно нашим акционерам.

Борис Йордан Владелец группы «Ренессанс страхование»

Борис Йордан — Владелец группы «Ренессанс страхование»

Родился в 1966 г. в США. Окончил Нью-Йоркский университет со степенью бакалавра в области российско-американских экономических отношений
1989- Работал в GPA Capital, уходил из компании с должности вице-президента
1992- Управляющий директор инвестиционного банка Credit Suisse First Boston в Лондоне, затем управляющий директор этого банка в Москве
1995 — Учредил и возглавил банк «Ренессанс капитал», в 1998 г. – международную инвестиционную группу «Спутник»
2006- Лично возглавил «Ренессанс страхование» (ключевое направление инвестиций группы «Спутник» в России)

– Деньги, которые будут выручены от сделки, вы их реинвестируете? Куда?

– Все деньги идут в группу «Ренессанс страхование», на ее развитие. Одна из наших стратегий – создать собственный медицинский холдинг. У нас в планах выделить бизнес медицинского страхования в другую компанию, которая пока рассматривается под названием «Ренессанс здоровье». Эта компания объединит наш страховой бизнес по ДМС, собственные клиники и несколько технологичных медицинских сервисов.

Я не люблю ничего придумывать в России, люблю делать то, что уже было доказано много раз. И если посмотреть на структуру медицинских страховых холдингов во всем мире, они выделяются из страховых компаний.

– Будете вкладывать только вы или «Благосостояние» тоже?

– Мы все втроем.

– А размер инвестиций можете раскрыть?

– Эти активы в ближайшие 12 месяцев будут выделены. Сегодня там три компании, но в итоге будет четыре. Мы считаем, что в России сервисная часть медицинского рынка в начале развития и вместе с нашей очень большой клиентурой в страховании жизни это создаст большую синергию. Такая модель уже много раз использована на Западе, т. е. мы ничего нового не придумали.

– Какие у вас и партнеров ожидания от сделки? Условно говоря, чего компания должна добиться через 5–7 лет, чтобы вы смогли нам в интервью сказать: «Классная была сделка»?

– Мы хотим утроить стоимость компании с 27 млрд руб. в течение 3–5 лет. Вот наша цель сегодня. И мы считаем, что можем это сделать за счет органического роста и новых приобретений.

– Это в основном будет страховой бизнес?

– Страхование жизни, страхование имущества, медицинский бизнес и управление активами – вот наши основные четыре бизнеса.

На самом деле страховой бизнес очень интересен, он показывает реальное развитие экономики. Смотрите, бедные люди не покупают страхование, потому что, во-первых, оно им не нужно, а во-вторых, дорого. Богатые люди тоже не покупают, потому что сами страхуются своими активами. А вот средний класс – это мировая практика – именно те, кто покупает страховые продукты. И мы видим сейчас рост рынка как «жизни», так и «не-жизни»: восстановление страхования авто, особенно при падении банковских ставок. В 2008 г. было продано около 3 млн новых автомобилей, в прошлом – около 1,4 млн, в этом году мы ожидаем 1,6 млн, а уже в следующем – больше 2 млн авто.

Ожидания в страховании

– У нас страхование в стране работает только, если вас кто-то обязывает купить страховку: государство, кредитор…

– Во всем мире есть полисы, которые продаются, и есть полисы, которые покупаются. Полисы, которые продаются, – это страхование жизни. Это нужно продать. Нужно объяснить преимущества, риски и т. д. В основном страхование жизни во всем мире продается, а авто – покупается. Вот я два года назад приобрел хороший объект недвижимости в Майами, во Флориде. Если бы я его не застраховал, у меня были бы большие потери из-за недавнего урагана. Я, естественно, его застраховал. Но в России же то же самое. У вас средняя зарплата, вы взяли ипотеку и построили себе квартиру. И вдруг у вас залило эту квартиру или, не дай бог, сгорел дом, вы банкрот, если не имеете страхового полиса. Вы потеряли весь свой капитал. Или если вы купили новый автомобиль, каско купите? Купите. Я практически никого не знаю, кто не покупает каско. Эти полисы покупаются.

– Потому что ОСАГО не работает, это тоже вынужденная мера.

– ОСАГО работает, проблема с ним другая.

– Это давно превратилось в налог на авто. Как платится транспортный налог, по такому же принципу мы покупаем ОСАГО.

– Мое мнение, что давно нужно было объединить ОСАГО и каско и сделать один полис.

– А ведь были такие полисы.

– Да, ДАГО. Нужно было просто объединить, сделать это рыночным продуктом. Но либерализация тарифов по ОСАГО, которая сейчас активно обсуждается, позволит сбалансировать тариф и решить проблемы с доступностью ОСАГО.

– Убытки по страхованию тянутся еще год-два, у вас этот период уже прошел?

– Эти хвосты прошли. Почему потом создали «единого агента»? Мы и некоторые другие страховщики ушли из проблемных регионов, и полисы некому стало продавать. Но, скорее всего, «единый агент» будет отменен в 2018 г. благодаря введению новой системы «е-Гарант». В целом мы видим, что ситуация выравнивается, начинается движение в правильном направлении.

– Закон о натуральном замещении повлияет на ситуацию?

– Прошло мало времени, и пока непонятно. Нет статистики по судам и по стоимости ремонта. У нас с мая было подано только восемь судебных исков. Невозможно рассматривать это как статистику. Я думаю, поэтому ЦБ ждет.

– А когда будет набрана критическая масса?

– Где-то год должен пройти. В мае, после президентских выборов, ЦБ будет вынужден решить эту проблему.

– За эти пять лет как у вас изменился комбинированный коэффициент убыточности?

– Как только мы вошли в систему «единый агент», у нас сильно скакнула убыточность по ОСАГО. За полгода коэффициент вырос с 89 до 95,5%.

– Какие у вас прогнозы относительно крупных страховщиков – будет ли консолидация?

– Я считаю, что будет объединение компаний. В России произойдет то же, что на Западе: банки заставят продать страховые компании. Раньше все крупные американские и европейские банки имели свои страховые компании. Сейчас ни у одного банка больше нет страховой компании. Продали все. В основном из-за того, что им было невыгодно держать страховщиков на балансе, потому что доходность по капиталу у банков падала. Из-за новых требований к капиталу по условиям «Базеля III» банки были вынуждены продать своих страховщиков.

– Как вы оцениваете столь бурный рост рынка инвестиционного страхования жизни (ИСЖ)?

– Я считаю, что ИСЖ в том виде, в котором он сегодня представлен, не будет существовать в долгосрочной перспективе. Нынешний ИСЖ слишком короткий продукт для страхования жизни, он в основном трехлетний. И по нему есть вопрос по доходности для клиента. ИСЖ в формате от пяти до семи лет будет поддерживаться реальными рыночными активами. Такой продукт имеет большую перспективу на российском рынке.

– В этом году истекают первые трехлетние полисы, и все очень ждут, какой будет фитбэк от общественности, потому что у ЦБ прогнозы, что люди будут недовольны доходностью, поскольку декларируемая доходность и реальная вряд ли будут совпадать.

– Мы осознаем недостатки ИСЖ, поэтому сегодня сконцентрировались на накопительном страховании жизни (НСЖ), которое для клиента более правильный продукт. НСЖ – это долгосрочный 10–15-летний продукт, который имеет существенно выше доходность для клиента, чем ИСЖ.

– Почему вы считаете, что ставка на НСЖ оправдает себя?

– Ваше поколение начинает думать о детях, семье и покупает НСЖ – это долгосрочное, 10–15-летнее страхование. У меня такое страхование есть в США. У меня пять детей, и я беспокоюсь об их будущем. У меня есть такой полис, не дай бог, со мной что-то произойдет. Плюс он накопительный. Это способ экономить деньги более консервативный, чем выход на фондовый рынок. Понимаете? И он интересный с точки зрения налогов. После президентских выборов в России, я уверен, налоги поднимут, потому что ни в одной стране мира нет такого низкого подоходного налога. А страхование жизни дает налоговые льготы. Почему в США эти полисы покупают? Потому что государство так помогает населению сберегать, дает налоговые льготы – вы не платите налоги на те деньги, которые откладываете на долгосрочное страхование. Таким образом, регулятор создает рынок длинных денег и к тому же дает налоговую льготу населению.

В России уже заметно движение в эту сторону, есть налоговые льготы, и, как только поднимут налоговую ставку, этот рынок будет активно развиваться. Мы считаем, что у длинного страхования жизни очень большие перспективы. И у нас весь фокус на этом, а раньше мы продавали в основном краткосрочные продукты. Мы первые запустили кредитный продукт – страхование жизни вместе с кредитом.

– Это был «Хоум кредит»?

– Да.

– А сейчас вы как продаете?

– Если посмотреть на мировые рынки страхования жизни, все так и развивались. Все. Начинают с самого короткого продукта через банки, затем переходят на трехлетний инвестиционный продукт. Потом уже, как только люди начинают понимать суть этого страхования, переходят на долгосрочный продукт, который во всем мире большинство покупает, т. е. на 10–15-летний полис. Российский рынок как раз переходит в эту часть. В следующем году, я думаю, будет сильное падение по ИСЖ. ЦБ сам не только одобряет НСЖ, но и развивает. Это правильный продукт, который во всем мире продается успешно.

– Для этого нужно закончить чистку, чтобы компания могла просуществовать 10 лет.

– В страховании, я думаю, чистка на 90% закончена. 85% премий по ОСАГО приходится на топ-10 страховых компаний. А все компании из топ-10 входят в список системообразующих компаний, и ЦБ ведет интенсивный надзор над активами. Мы каждый день сдаем все данные об активах в ЦБ. В банковском секторе эта чистка только сейчас происходит и будет какое-то время еще идти, в страховом секторе ее провели достаточно быстро и закрыли большинство проблемных компаний.

22.11.17 Ведомости vedomosti.ru