Эксперт: российские коллекционеры боятся страховать свои арт-собрания

Начальник отдела страхования культурных ценностей Штаб-квартиры ОАО «АльфаСтрахование» Андрей Куча рассказал РИА Новости, с чем связан рост интереса к страхованию искусства, почему российские коллекционеры все еще боятся страховать свои коллекции, и как защититься от ошибки эксперта. Беседовала Мария Ганиянц.

— Кто и в каких случаях страхует произведения искусства?

— Искусство страхуют музеи и частные лица при передаче на выставки для экспонирования, перевозке. Иногда коллекционеры страхуют свои стационарные собрания.

У нас государственные структуры — музеи — не страхуют свои коллекции, если они хранятся в фондах, а не перемещаются по выставкам. За границей, впрочем, государственные музеи тоже редко страхуют свои собрания. Я знаю лишь несколько музеев, решивших застраховать свои коллекции. Например, Музей Родена в Париже частично застраховал свои собрания. Насколько помню, застрахован и Музей группы «Мост» (художников, входивших в группу Die Brücke, называют основоположниками немецкого экспрессионизма — РИА Новости) в Берлине. Но страховка музейных фондов, повторюсь, редкая практика. Вот коллекция Лувра целиком не застрахована, лишь некоторые произведения.

— Можете оценить объем рынка страхования искусства в России?

— Годовой объем рынка — это совокупный сбор премий за календарный год. Его не надо путать с совокупной стоимостью застрахованных произведений, так как одно и то же произведение искусства может в течение года страховаться несколько раз. Так вот, инструмента или статистических данных для точной оценки объема российского рынка страхования предметов искусства не существует.

Мы считаем достоверной цифру 15-20 миллионов долларов. Это очень скромные цифры — гросс-премия, например, на лондонском рынке на порядок выше.

Чаще всего предметы искусства страхуют музеи, компании, организующие выставки, и транспортные компании, осуществляющие перевозку. Премии, поступающие от физических лиц, на сегодня составляют примерно треть всех сборов, и эта доля растет год от года. Чаще всего в России частные лица страхуют произведения русского авангарда, шестидесятников, иконы. Самые дорогие произведения — это, конечно, авангард.

— Значит, в России стали чаще страховать искусство?

— Да. Мы оценивали рост страхования искусства примерно в 20% в год — это без учета текущего года, эти темпы опережают рост рынка страхования в целом.

На мой взгляд, рост связан и с увеличением оборота произведений искусства — активизируется арт-рынок, и цены на искусство тоже растут.

Но сейчас мы замечаем небольшое падение сборов, которое является отражением обратных трендов на рынке.

— Как оценивается стоимость произведения искусства?

В отношении произведений искусства точных оценок нет, в отличие, например, от объектов недвижимости. Как правило, нам предоставляются письма лиц, являющихся специалистами-искусствоведами, которые к тому же знакомы с состоянием арт-рынка. Эти письма мы принимаем в качестве рекомендации, косвенно подтверждающей обоснованность заявленной клиентом стоимости арт-объекта.

Намного реже клиенты приходят с готовыми заключениями об оценке от сертифицированных оценщиков. На практике же страховая сумма, в пределах которой будет выплачиваться возмещение, устанавливается по договоренности сторон.

В зависимости от понимания этого клиент приходит либо готовым, либо не готовым аргументировать свое видение стоимости. Мы не являемся оценщиками, но поскольку мы «в рынке» и имеем обзорное представление, то либо согласовываем заявленную сумму, либо предлагаем изыскать способы ее подтверждения третьими лицами.

— А как часто частные лица предъявляют документы, например чеки из галерей или инвойсы аукционов, которые могут подтвердить стоимость конкретной вещи?

— Крайне редко. Не чаще, чем в 10% от общего числа обращений.

— Недавнее расформирование ЗПИФ ХЦ «Собрание. ФотоЭффект» заставило участников рынка усомниться в правильности оценки собрания, так как при закрытии фонда его коллекция «стоимостью в полмиллиарда долларов» подешевела более чем в 100 раз.

— Очевидно, в какой-то момент оценка была осуществлена неправильно, активы были взгреты.

— Разве могут профессиональные оценщики настолько ошибаться?

— Вы хотите, чтобы я произнес слово «умысел»?! Но надо помнить, что оценка — это всего лишь ориентир, и в своих отчетах оценщики пишут, что не гарантируют того, что вещь или актив будет отчуждена ровно за ту сумму, которую они указали. Это нормальное ограничение ответственности. Никто не может прозревать будущее: фактическая цена реализации зависит от множества рыночных факторов, в том числе случайных, непредсказуемых.

— Многие коллекционеры признавались в частной беседе, что не хотят страховать свои собрания, опасаясь того, что информация о них может попасть и в налоговую, и в криминальные структуры.

— Действительно, владельцы частных собраний опасаются страховать свои коллекции. Данные в налоговую мы не предоставляем, и информацию о застрахованных оберегаем тщательно — персонал у нас не болтливый и осознающий ответственность.

Думаю, что подобные опасения коллекционеров — это отражение уровня доверия людей друг к другу в нашем обществе в целом.

— Как обстоят дела с банковскими коллекциями в России, они застрахованы?

Насколько я знаю, последовательным коллекционированием в России не занимается ни один банк. Все коллекции, которые были у «Инком-банка» или «Банка Москвы», существовали в «автономном» режиме, и сам банк не занимался их управлением.

Банки собирают искусство из соображений улучшения имиджа, поднятия престижа. Маркетинговая составляющая здесь также важна: в конце концов, банк — институциональный инвестор и вправе инвестировать в то, во что считает допустимым и выгодным.

— Насколько хорошо поставлена экспертиза? Я могу у вас, скажем, застраховать фальшивого Рубенса, с которым потом, к примеру, что- то случится, а я получу страховку?

— Маловероятно. Просто, если речь идет об очень дорогих вещах или уникальных, то мы требуем подтверждения независимой экспертизы. Мы обращаемся к сторонним экспертам, которые проводят все необходимые исследования, и окончательное решение принимается консилиумом. Ошибки, конечно, могут быть, но такое примитивное мошенничество — исключено.

— На Западе существует страхование владельца от ошибки эксперта. В России есть что-то подобное?

— Услуга страхования профессиональной ответственности экспертов-искусствоведов на Западе существует, но распространена не сильно. У нас в стране такие услуги страховыми компаниями не предоставляются, т. к. не существует стандартизированной и общепризнанной процедуры, закономерным результатом осуществления которой были бы достоверные выводы о подлинности.

— Как вы оцениваете перспективы инвестиций в искусство?

— Как показывает практика, инвестиции в искусство могут принести прибыль только в долгосрочной перспективе — где-то 20-40 лет. Окупятся ли они за короткие сроки — сказать сложно. Мы смотрели на рынок в 2008 году и были уверены, что он разогрет, расти дальше было уже сложно. Но рынок не остановился, а почти рухнул, причем не из-за ситуации на самом арт-рынке, он просто последовал за остальной экономикой.

Напомню, что профессиональных управляющих арт-портфелями 50 лет назад не существовало, но коллекции, которые были собраны «любителями» (с сегодняшней точки зрения), дали наибольший рост.

06.08.13 РИА Новости ria.ru